Впрочем, любая золотая лихорадка – это возможность мгновенно разбогатеть, равно как и возможность сгинуть, не оставив даже следа в документах и памяти живущих.

Да, в диких местах Сибири, и, в особенности, Северного Китая могло случиться всякое. Но перспектива быстрого богатства перевешивала возможный риск. В конце концов, десятилетия приграничный стык между Россией и Китаем был пристанищем самых отчаянных и предприимчивых людей всех народов и национальностей. Возникали стихийные поселения, рылись неучтенные шахты и рудники, добытчики толпами мыли золото, образовывались даже целые непризнанные квазигосударственные образования со своими законами и укладом. Образовывались, существовали месяцы или годы, а потом, сметенные правительственными войсками Китая или России, покидали историческую сцену, уходя в небытие. И через некоторое время образовывались вновь, когда центральному правительству обеих империй становилось особо не до них.

Но всё изменилось в некоторых пор.

Нет, неслучайно в эти края сейчас потянулись активные люди всех родов и сословий. Здесь перспектива. Но теперь уже не аморфная стихия авантюристов-одиночек, а железная Империя протянула свою предприимчивую и жестокую руку в эти земли. А значит риск становится меньше, а шанс на богатства стал намного больше. Не просто же так здесь появилось столько иностранцев, которые так остро чуют запах наживы и успеха, и спешащих застолбить самые выгодные места для себя.

Иностранцев, которые, в том числе, любят комфорт и приличные поезда.

Примерно вот такие, как этот.

Дорогие.

Очень.

В общем, поезд был хорош во всех смыслах.

Во взглядах элитных пассажиров читалась высокомерная брезгливость от вынужденного созерцания «красот» Харбина, но стоящее на соседних путях зрелище заставило многих «снизойти» на грешную землю и выйти из вагонов, совершая променад вдоль платформы, раскланиваясь с приличным попутчиками и осматривая местную достопримечательность – бронепоезд № 15 «Меч Освобождения», ощетинившийся во все стороны своими орудиями и пулеметами.

Иллюстративное фото: бронепоезд № 3 «Святой Георгий Победоносец»

Дойдя до стоявшего у броневой двери стального монстра часового, Иван представился:

– Специальный корреспондент Телеграфного Агентства России и Ромеи Иван Никитин, вот моё служебное удостоверение.

Часовой окинул мельком бумагу и кликнул дежурного офицера. С ним картина в целом повторилась, с той лишь разницей, что офицер никого кликать не стал, а указал Никитину на стоявшего поодаль полковника, недобро разговаривавшего с неким заплывающим жирком господином в белоснежном железнодорожном кителе.

Остановившись для приличия в нескольких метрах от говоривших, Иван, тем не менее, прекрасно слышал их разговор, поскольку говорили они весьма на повышенных тоннах, явно враждебно относясь друг к другу.

Круглый железнодорожный господин раздраженно выговаривал полковнику:

– Вам, милостивый государь, предписано обеспечивать нашу безопасность! И вот перед самым отправлением я узнаю, что бронепоезд не на ходу! Это чёрт знает что, милостивый государь!

– Бронепоезд на ходу. Но, по независящим от нас причинам, случилась поломка на водонапорной башне, и мы не получили достаточное количество воды для паровоза. Поломка устранена, и мы уже принимаем воду, так что через четверть часа мы сможем развести пары.

Круглый буквально взвизгнул:

– Четверть часа! Бог ты мой, четверть часа! Да мы отходим через семь минут, милостивый государь! Извольте закончить прием этой вашей воды раньше!

Офицер отрицательно покачал головой:

– Вы, господин Арбузов, как человек носящий форму железнодорожника, сами должны понимать, что если в котле паровоза будет недостаточно воды, то мы просто взорвемся в пути! Я и так приказал наполнять только до минимально необходимых значений! Задержите отправку буквально на десять минут! Ничего с пассажирами не случится!

Господин в белом кителе заявил с неописуемым апломбом:

– «Дальневосточный экспресс» никогда не отклонялся от графика ни на одну минуту! И пока я обер-кондуктор поезда, этого при мне не случится, милостивый государь! Мы отправляемся строго по расписанию, а по прибытии во Владивосток я подам рапорт! И посмотрим, что скажет ваше начальство, когда получит нагоняй из Москвы!

Арбузов развернулся и покатился по перрону, перекатываясь на своих коротеньких толстеньких ножках.

Полковник лишь припечатал его вслед одним единственным словом:

– Дурак!

Но тот катился дальше уже ничего не слыша, да и, не желая ничего слышать.

Смирнов в сердцах сплюнул, а затем, обратив взор на Никитина, спросил недружелюбно:

– Вы кто и что вам надо?

Иван представился.

– Специальный корреспондент Телеграфного Агентства России и Ромеи Иван Никитин, вот моё служебное удостоверение.

Но полковник лишь бросил:

– Я занят.

И куда-то поспешил вдоль перрона.

– Хм…

Этот нечленораздельный звук стал яркой иллюстрацией недоумения прибывшего из самого Города гостя.

Тут ударил станционный колокол, и прогуливающиеся господа с дамами заспешили занять места в своих вагонах. Обер-кондуктор дал свисток, паровоз дал протяжный гудок и игравший легкую музыку станционный оркестр заиграл невесть почему «Прощание славянки». В клубах пара отошел от станции «Дальневосточный экспресс» и его сверкающие вагоны застучали колесами, унося пассажиров к океану.

Минут через пять появился на перроне спешащий полковник Смирнов. К нему тут же подскочил с докладом дежурный офицер и принялся что-то эмоционально объяснять. Командир бронепоезда прервал его объяснения и что-то жестко приказал. Офицер коротко козырнул и бросился исполнять приказ.

Смирнов бросил взгляд на Ивана и лишь простонал в сердцах:

– Ну, что за день! Господи, за что мне всё это?

Поиграв желваками, он сообщил:

– Мне сообщили о необходимости принять вас на борт. Признаться, я не в восторге от вашего визита. Мягко говоря.

– Отчего же?

Полковник смерил его недружелюбным взглядом и ответствовал:

– Да, милостивый государь, есть у меня причины, уж не обессудьте. Всякий раз, когда какой-нибудь из ваших коллег появляется на борту моего бронепоезда, у меня приключаются всякого рода неприятности и даже события. Так что постарайтесь не путаться у меня под ногами и не отвлекать от дела моих подчиненных всякими глупыми и никому не нужными разговорами. Вам всё понятно, милостивый государь?!

Ещё посверлив прибывшего взглядом, он с вызовом уточнил:

– Во время войны, сударь, вы в каком полку служили?

Никитин внутренне усмехнулся.

– Господин полковник, представляюсь по случаю прибытия для временного прохождения службы. Подпоручик запаса Иван Никитин, честь имею. Во время Великой войны проходил действительную службу в Лейб-Гвардии Его Императорского Величества Финляндском пехотном полку, после чего был переведен в состав 777-го запасного полка полковника Слащева. Затем был прикомандирован к Особому информационному управлению Генерального Штаба Армии Единства. В настоящее время – сотрудник Константинопольской дирекции Министерства Информации. Принимал участие в качестве военного корреспондента в освобождении Города от осман. Временно прикомандирован сюда для помощи местным коллегам в развитии местного отделения МинИнформа, а также для передачи объективных сведений о событиях региона и о службе наших доблестных войск в центральные подразделения нашего Министерства.

Иван демонстративно щелкнул каблуками, хотя и находился в цивильной одежде. Конечно, практически всё, что он сейчас поведал полковнику, была чистая правда. Хотя и не вся. Например, в составе Финляндского полка он, перепуганный призывник четвертой очереди, участвовал в попытке государственного переворота в ночь на 6 марта 1917 года. Под командованием всё того же командира – нынешнего генерал-адъютанта Его Всевеличия графа Слащева-Босфорского. И пожелал перевестись Иван в эти самые «Три топора» отнюдь не просто так, ведь выбор был между самым страшным участком фронта в наказание за мятеж и службой в новом полку, с которым ещё всё было непонятно. И что лично полковник Слащев буквально выбросил его из числа личного состава полка в связи с полной непригодностью к военной службе. Отправив его с глаз долой «на повышение» в Министерство информации, благо язык у Ивана был хорошо подвешен. Ну, и дальше в таком вот духе. У него действительно имелись погоны подпоручика, но это было лишь отражением его штатного статуса в МинИнформе, каждый сотрудник которого числился при Генштабе в качестве мобилизационного резерва для развертывания фронтовых и прочих военных газет на случай войны и прочей мобилизации.